О Хрюнвальде и не только. Сказка для детей среднего, взрослого и пожилого возраста - Дмитрий Иващенко

– Хрюнвальд Мартелл.

– Ишь ты, какое совпадение, «Мартелл». А ты часом у нас в Дхар-Дастане не был?

– А сам как думаешь? – Хрюнвальд посмотрел на Барбера, решая, псих он или нет. И если псих, то опасный ли?

– И не бывай. Если жить хочешь. Нашему лорду-узурпатору страсть как не нравится хамилия Мартелл. Сто медных монет за каждого пойманного Мартелла платит.

– Откуда такая странная избирательность у вашего лорда?

– Подозреваю оттуда, что прошлые наши короли Мартеллами были. Лордишка-то наш тьфу, из обнищавших Невиллов, у них даже собственной тюрьмы не было. Ежели какой из холопов провинится, то его или к соседнему лорду в тюрьму отвозили, но тогда за его содержание платить надо, или в бочку сажали, в погребе. Хорошо если в винную, там надышишься и спать, пьяненький, а бывает, что из-под капусты квашеной. От такой вони потом нюх совсем пропадает.

Мне Рубик Камнехлёст рассказывал, ему выпало в такой бочке посидеть за пьяный дебош. Свезло, что он гном и мог в бочке даже ноги вытянуть. Но капусту теперь даже видеть не может, – Барбер захохотал.

– Ну и решил наш лордик себе состояние поправить, женился на какой-то страшненькой двоюродной сестре короля, и быстренько троих Мартеллов поблизости, включая короля, напоил самым вкусным ядом, что был в продаже. Родня всё-таки. На родных не экономят. Даже жену свою потравил, чтоб подозрений не было. Её-то не насмерть, ясное дело. Пока жену его выхаживали лекари, на трон влез. Потому и узурпатор. А чтобы никто из Мартеллов права не заявил, выставил их заговорщиками и повесил на них убийство короля… Дескать, хотели трон отжать, и если бы не он, Сибариус Невилл, то погрузился бы Дастан в хаос, да и вышел весь. Велел страже всех Мартеллов отлавливать и пред его светлые очи доставлять. Потом топор.

– А если однофамилец окажется просто?

– Как это? На Дхаре хамилия только знатным полагается. А знатные все друг другу родственники, это всем известно. Простолюдинам без надобности. Нам наследство не делить. Я вот – просто Барбер, отец мой – Корбан Рыжий. И хватает. Мы гинекологических деревьев не заводим. Пустое, – Он допил остатки пива. – Ну ладно, пора и честь знать. Камень вон засветился уже, пора значит.

Барбер с несказанным сожалением поставил кувшин на край стола. Встал. От чего кресло благодарно скрипнуло, ибо держать такой вес в его возрасте уже утомительно, а воткнуть пружину в зад седоку воспитание не позволяет.

Странный гость прислонил медальон к губам и что-то прошептал. Вокруг Барбера стал сгущаться воздух, образуя плотное белое облако. Хрюн смотрел не отрываясь, словно заворожённый. Когда кокон стал совсем непроглядным, из него вдруг высунулась рука, схватила медный кувшин с края стола и начала втягиваться внутрь.

Хрюнвальд, чьё подсознание в это момент сработало быстрее мысли, прыгнул вперед и вцепился в исчезающий кувшин двумя руками.

Глава 3 «В которой Хрюн попадает туда, куда не собирался»

Один из воронов господина Бодеса, прозванного в народе «Всевидящим», сидел на старом дубе, прикрыв веки и предаваясь воспоминаниям об одной пикантной ситуации с молодой самочкой, когда в десяти метрах от него раздался глухой стук и на земле явственно проступили силуэты двух лежащих людей, держащихся за руки. Он недовольно воззрился на них. Оказалось, что держались они не за руки, а за ручки медного кувшина.

Непонятная ситуация с непредсказуемым продолжением. Ворон поскрёб когтем голову и решил, что лучше доложить хозяину. Сфокусировался и начал транслировать господину картинку.

А посмотреть было на что. Бородатый здоровяк резко сел и повернулся к тому предмету, что сжимал в руке.

– Ах, ты ж сволочь! – он притянул к себе кувшин, чем привел в сидячее положение молодого человека рядом. Тот захлопал глазами. – Что ты вытворяешь?

– Ты пытался украсть мой кувшин! – молодой человек был сердит.

– Работа у меня такая! Ох, ёёё…… – бородач вдруг взвыл, посмотрев на свой медальон.

Камень в медальоне был чёрным и растрескавшимся.

– Сломался, ааааа…… – вдруг взгляд его сделался злым и обиженным, как у маленькой девочки, куклу которой только что обезглавил брат. – Это ты виноват! Камень не смог двойной вес перенести. 500 монет. А ты……, – слов у рыжего явно не хватало, зато ярость прибывала с каждой секундой: – Я тебе кишки выпущу!!!

Бородатый вскочил и поднял руки, растопыривая толстые сардельки, которые он, вероятно ошибочно, называл пальцами.

Драки – пожалуй, самое любимое народное зрелище после пожара. Ворон, получивший билет в первом ряду, переступил с лапы на лапу в предвкушении.

Молодой человек резко поднялся. И когда бородатый кинулся на него, вдруг вскинул руку и ткнул нападающего в солнечное сплетение. Видимо контрдовод был убедительным, поскольку бородатый решил отложить свои планы, рухнул на колени и захрипел.

– Ты пытался украсть мой кувшин! – спокойно повторил молодой человек. – Ты сидел у меня в гостях, пил моё пиво и ограбил на прощание?

Ярость в глазах бородатого, притухшая уже, теперь стала окончательно вытесняться виной, изумлением и неловкостью. Он с трудом поднялся и просипел: – Ну… это… да. Но… – и стушевался. Видно было, что извиняться он не привык, хотя ситуация явно требовала каких-то слов.

Молодой нагнулся, поднял кувшин, и, отряхивая его от песка сказал: – Это – одна из трёх вещей, оставшихся мне от отца. Я им очень дорожу. Но тебе-то он зачем? Он же ничего не стоит.

Бородач, избегая смотреть ему в глаза, ответил: – Не знаю как у вас, а у нас медь – в большой цене!

– И какой курс?

– Одна медная крона к сотне золотых гульденов.

– Что за странный мир у вас?

– Ничего странного. Волшебник один, Фергюс, да будет проклято его имя, лет триста назад всю медь в мире в золото превратил. Благодетель хренов. Почти ни один король в мире на троне не усидел и года после этого. Все города кровью залиты были. Пятьсот монет, – он замолчал. – Ты мне должен, Хрюндель Мартелл.

Ворон наклонил голову, прислушиваясь к чему-то внутри себя. После этого спланировал за спину спорящей парочке и, приземлившись, начал изучать стоящий на земле кувшин. А посмотреть было на что.

Кувшин, в полтора локтя высотой, имел форму, какие присущи молодым деревенским девушкам. Плавные обводы пухлых бёдер сходились к осиной талии и снова уширялись в районе бюста. Ручек у него было четыре, и это действительно были ручки. Женские. Упирающиеся в бёдра. Между каждой парой ручек находилась пара превосходно выполненных грудей. Общим числом восемь. Заканчивался кувшин узким горлышком, чуть шире бутылочного. И узость горлышка делала удивительным рисунки, которыми был покрыт весь кувшин. Это была чеканка. Чеканка изнутри. Какими инструментами пользовался мастер, чтобы «через замочную скважину оклеить дом обоями» – загадка. Один рисунок повторялся дважды. Это было животное, похожее на полосатого быка с четырьмя сильно загнутыми рогами, стоящее в четверть оборота. Только ноги его украшали не копыта, а мощные когти. Под ним шла какая-то надпись на ленте.

Ворон снова склонил голову, замер на пару секунд, после чего распрямился и откашлялся!

– Кхе-кхе.

Спорщики мгновенно обернулись и воззрились на него.

Ворон открыл рот и отменным баритоном произнёс:

– Господа. Меня зовут Клод Бодес. Предлагаю вам своё гостеприимство. Мой замок стоит недалеко. Ворон сопроводит вас.

Хрюнвальд, впервые увидев говорящую птицу, оторопел. Нет, конечно он видел попугайчиков, которые повторяют сказанное за тобой, но тут ситуация явно была иной. Он воззрился на Барбера. Который, впрочем, был совсем не удивлён, и сейчас видимо прикидывал, может ли господин Бодес быть знаком с Бальзамиром, десятком кредиторов и сотней иных людей и существ, желающих укоротить барберову жизнь, чуть менее, чем полностью. Помедлив, Барбер кивнул.

Ворон указал им клювом направление и взлетел.

– Не хочешь рассказать мне, кто этот Клод Бодес и куда мы идём? – спросил Хрюн, подняв кувшин и догоняя Барбера, который уже удалялся размашистым шагом. Видимо Барбер всё в жизни делал с размахом.

– Бодес-то? Маг. Очень сильный. И старый. Но плохого за него не скажу. Он исследователь. Люди их обычно стороной обходят.

Они подошли к опушке леса. Ворон ждал на ветке. Указав тропинку, снова взлетел.

– Почему обходят?

– Они новые волшебства изобретают. Заклинания там и прочее. Никогда ведь не знаешь, как сработает, пока не попробуешь. Очень опасная профессия. Многие до сотни лет не доживают. С ними рядом жить – как на вулкане. Никогда не знаешь, когда бахнет. Вот и сторонятся их люди.

Хрюн в задумчивости пнул мухомор, некстати выросший на лесной тропке.

– И ты это, не пинай тут ничего, не подумав. Я тебе не нянька, могу не доглядеть, – пробасил Барбер с сомнением в голосе. Видимо сам пока не мог понять, обязан ли он теперь нянчиться с этим молодым человеком. – Делай, как я делаю, и будет тебе счастье.